«Православных воинских частей» не существует

В минувшие выходные трагедия, происшедшая на Валааме, взбудоражила многих. Близкие семьи священника Владимира Михайлова из Тарской епархии и вовсе незнакомые с ней переживают, молятся, плачут. За пять дней до окончания срочной службы в армии при невыясненных обстоятельствах погиб единственный сын, первенец. Усугубляется все предварительной версией следствия – за нее приняли самоубийство. В сети интернет сразу поползли сообщения о «самоубийстве православного в православной части». О случившемся мы побеседовали с протоиереем Михаилом Васильевым, настоятелем московского храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Сокольниках — Патриаршего подворья при штабе ВДВ.

Отец Михаил, существуют ли «православные воинские части», «православные роты»?

− Это просто некий журналистский штамп. Есть, наверное, некий социальный заказ «мамочек», как правило, одиноких, которые не хотят смириться с необходимостью отдать своего сына, пусть даже на год (с некоторых пор), на служение Отечеству в Вооруженные силы Российской Федерации. Мы прекрасно сознаем (у меня самого пять детей) все риски, всю ответственность и совершенную неочевидность в современном обществе необходимости такого шага – отдать сына, зачастую единственного в малодетных семьях. Но при этом есть такое слово «надо», а не только слово «хочу».

Издавна армия воспринималась как самая короткая по времени и в то же время очень важная форма социализации: уходил на службу мальчик – приходил мужчина. Собственно, по моим наблюдениям как священника, который трудится в Вооруженных силах, для большинства это действительно так. Даже взгляд становится другим у тех, кто познал тяготы военной службы.

Части и подразделения в Вооруженных силах Российской Федерации комплектуются по принципу отнюдь не конфессиональному, поэтому в любой части служат военнослужащие совершенно разные и по этническому составу, и, тем паче, по религиозному.

Другое дело, что количественно православных людей среди призывников, по последним социологическим опросам – подчеркну, проводимым не Церковью, а Министерством обороны – по состоянию на 2013 год верующих в Вооруженных силах насчитывается около 80 процентов, из их числа православными называют себя 94 процента, около пяти процентов – мусульмане, а все остальные, включая католиков, представителей различных протестантских деноминаций, − не более одного процента от общей численности верующих.

Православных больше, поэтому, собственно говоря, и происходит такая концентрация.

Но ведь говорят, что православные части существуют. Например, на Валааме, в Зосимовой пустыни?

– Что касается части инженерных войск на территории Зосимовой пустыни во Владимирской области и некоторых других частей, нужно отметить, что возрождается очень хорошая традиция окормления воинов духовенством в тех местах, где рядом с частью находится иноческая обитель, которая призвана влиять, в том числе, и на нравственную атмосферу в воинском коллективе.

В средствах массовой информации сообщают о трагедии в военной части, расположенной на Валааме. При не выясненных пока обстоятельствах 31 октября 2013 года погиб рядовой Георгий Михайлов, сын священнослужителя Русской Православной Церкви, единственный сын в многодетной семье… Православный погиб в «православной части» за несколько дней до окончания срочной службы…

– Гибель рядового Георгия Михайлова – огромная трагедия, особенно для его родных. Вчера я беседовал с его папой, отцом Владимиром из Тарской епархии. Это и трагедия для всех нас, православных пастырей, которые трудятся в Вооруженных силах. Следствие, я уверен, разберется в причинах гибели военнослужащего – было ли это самоубийство, на что указывает сам факт повешения, или имело место какое-то криминальное происшествие.

Штатный священник Западного военного округа отец Георгий был в этой воинской части несколько дней назад, когда стало известно о гибели солдата. Сослуживцы солдата срочной службы (гарнизон, который там дислоцируется, небольшой по численности) рассказывали, что внешне все выглядит как ничем не мотивированное самоубийство. Понятно, что какие-то серьезные происшествия коснулись бы всех, все потрясены. У многих из них на днях демобилизация − увольняются ребята-срочники.

С другой стороны надо иметь в виду, что трагедия случилась за три дня до демобилизации и отправки домой, что он старший в многодетной семье (есть еще четыре младшие сестры). За три дня до возвращения домой, к родным, повеситься – в моей пастырской практике за шестнадцать лет окормления военнослужащих такого не было. К сожалению, сталкиваться с подобными тяжелыми явлениями в Вооруженных силах и конкретных частях нам приходилось не так уж и редко, как бы ни было это страшно. Но обычно за три дня до демобилизации не кончают жизнь самоубийством. Поэтому мы очень надеемся, что в происшедшем разберутся военные следователи.

Совершенно понятно, что даже такая часть, как отдельная радиотехническая рота на Валааме, состояла не только их тех, кто был православным. Недавно сменились офицеры, которые командуют подразделением на острове. Такое подразделение, как можно понять, совершенно автономно, отдалено от всяческого начальства. На территории части построен небольшой православный деревянный храм, военнослужащих окормляют насельники Валаамского монастыря. Думаю, проблемы в таком маленьком коллективе, какой представляет собой радиолокационная рота − несколько десятков человек, – все-таки были. Их очень мало, все на виду, они вместе проживают, здесь же рядом несут боевое дежурство и сказать, что кто-то что-то не знает, не видит, – это очень наивно.

Родители погибшего солдата сообщают, что сын говорил им о поборах, о других криминальных мотивах поведения со стороны сослуживцев. Насколько это правда, предстоит выяснить, − я говорю со слов родных, которые сейчас находятся не в самом лучшем состоянии.

Сегодня тело доставят в Омскую область, где родитель погибшего Георгия служит благочинным Усть-Ишимского района Тарской епархии. Сами понимаете, насколько им тяжело. Я призываю всех вознести молитву об упокоении этого воина, который, я все-таки надеюсь, не дошел до крайней степени отчаяния − страшного смертного греха самоубийства. Парень воспитывался, еще раз подчеркну, в нормальной, полной священнической семье. И даже если это произошло, есть такое понятие, как состояние аффекта, потом бывает, как мы понимаем, доведение до самоубийства – эти возможности я не исключаю, хотя ничего утверждать не могу, поскольку не являюсь участником событий.

Каким должно быть отношение верующего к службе в армии?

− Мне кажется, лучше не ловчить, а довериться промыслу Божию и честно исполнять свой долг. Подрастают два моих сына, и я не буду их отгораживать от армии – мы понимаем, что это противно не только церковным традициям, но и установлениям Соборов Древней Церкви. Так, третий канон Арльского Поместного Собора 314 года гласит: «Даже тех, кто бросает оружие в  мирное время, решено не допускать ко причастию».

Совершенно очевидно, что мы не можем уклоняться от служения в армии в условиях, когда наша Родина имеет самую большую сухопутную границу, когда очевидны проблемы с различными экстремистскими движениями на Северном Кавказе, в южном подбрюшье России, когда весьма далека от идеальной демографическая ситуация в стране. Если православные люди оставят этот важный не только гражданский, но и христианский долг служения в Вооруженных силах своего Отечества, то, на мой взгляд, это будет означать фактически утрату того основного и очень важного, что формирует понятие мужчины и отца семейства.

Возьмем другой пример: многие женщины отказываются от обязанности материнства − совершают тяжкий грех детоубийства. Вряд ли они обретают после этого счастье. На грехе, как на болоте, трудно что-то построить. И в данном случае мы говорим о том же самом: если человек сознательно «откашивает» от службы в армии – подчеркиваю, именно в тех случаях, когда он должен служить, но избегает этого, например, присваивая себе мнимые физические недуги или просто уезжая за границу до истечения призывного возраста, − это, на мой взгляд, ни что иное, как предательство.

А то, что в армии много недостатков, не отменяет необходимость защиты своего Отечества. Мне приходится видеть, какие нагрузки ложатся сейчас на обычных ребят в армии: каждому приходится служить в условиях недопризыва «за двоих», очень часто выпадает черед нести боевое дежурство, стоять на посту и так далее. Просто не хватает призывников. И, конечно, в этих условиях выбирать себе легкий путь – это, как мне кажется, не совсем по-христиански.

Как попадают ребята в «православные части»? Они что, пишут заявки, мол, хочу служить только на Валааме или в Зосимовой пустыни?

− В ряд воинских частей – в Зосимовой пустыни, на Валааме (собственно, на этом список и исчерпывается) – очень часто призывают через Синодальный отдел по взаимоотношениям с Вооруженными силами и правоохранительными органами. К нам обращаются учащиеся духовных школ или просто призывники, уже имеющие опыт церковной жизни, с просьбой попасть в часть, где есть, например, православный храм, где есть возможность исповедоваться и причащаться, совмещая это с условиями военной службы. В таких случаях Синодальный отдел ходатайствует о направлении конкретного призывника в воинскую часть, где такой храм есть.

Но это отнюдь не является гарантией, что его призовут именно туда. Это всего лишь ходатайство общественной организации, какой, с точки зрения государства, является Русская Православная Церковь. Смотрят на конкретный призыв: где какие специалисты нужны, где какая укомплектованность. Сейчас армия часто комплектуется по территориальному принципу. В редких случаях и только особо ценных специалистов из одного региона отправляют в другой – например, из Центральной России на Дальний Восток. Чаще всего стараются, чтобы призывник служил в одном из соседних регионов. Например, если мальчик из Башкирии обращается с просьбой направить его служить на Валаам, шансов, что он туда попадет, почти нет.

Специально для портала «Приходы»