«Лишенцы»

Так в 20-30-х годах прошлого века пренебрежительно называли людей, лишенных советским государством избирательных прав. В эту категорию входило и духовенство, а также верующие без священного сана, которые трудились в храмах. Каких еще прав лишались эти люди, как власти пытались использовать «лишенчество» для раскола между мирянами и священнослужителями, как статус лишенного избирательных прав опускал верующих на дно советского социума, разрушал судьбы отдельных граждан и целые семьи, а порой становился лишь первой ступенью репрессий?

Граждане «второго сорта»

Существенным моментом в развитии советской избирательной системы в 1920–1930-е гг. явилось отстранение от участия в выборах отдельных категорий граждан, то есть лишение их избирательных прав. Эта мера как часть социальной политики советского государства была направлена на оказание экономического, административного, социального и психологического давления на определенные слои и группы населения. В результате появились «лишенцы» – это название закрепилось за одной из наиболее массовых групп лиц, подвергшихся репрессиям в то время.

Дискриминационная политика в отношении представителей бывших привилегированных сословий, в том числе и православного духовенства, стала проводиться большевиками сразу после прихода к власти. Лишение избирательных прав вводилось уже в первой Конституции 1918 года. В статье 65 определялось семь категорий лишаемых избирательных прав: а) лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли; б) лица, живущие на нетрудовой доход, как-то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т. п.; в) частные торговцы, торговые и коммерческие посредники; г) монахи и духовные служители религиозных культов; д) служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома; е) лица, признанные в установленном порядке душевнобольными или умалишенными, а равно лица, состоящие под опекой; ж) лица, осужденные за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором.

Советская карикатура

Так, например, в списке насельниц Петропавловского женского монастыря Брянска от 8 декабря 1918 г. числится около 255 персоналий. Из них к 1923 году 174 насельницы, или 68 процентов, были лишены избирательных прав.

В начале 1920-х годов лишение избирательных прав не предусматривало особых ограничений, кроме невозможности служить в армии и принимать участия в выборах в Советы, поэтому поначалу «лишенцы» относились к своему статусу вполне спокойно и не испытывали сильных притеснений. Но затем ситуация начала меняться, пик всевозможных нарушений в области лишения избирательных прав, которые выражались в том числе и во введении множества дополнительных ограничений, приходится на 1929 – начало 1930 гг.

Лишение избирательных прав приобрело не только политический, но и социальный характер, «лишенцы» стали подвергаться дискриминациям в ряде гражданских и социальных прав. Они лишались пенсий, пособий, продуктовых карточек, подвергались выселению из квартир, не имели возможности работать на государственных предприятиях. Детей «лишенцев» часто исключали из школ, не допускали в высшие учебные заведения.

Очередь желающих отоварить карточки на хлеб

Всего насчитывалось более десяти подобных дискриминационных мер, которые в совокупности существенно усложняли жизнь «лишенцев», ставя последних порой на грань выживания. Люди, лишенные избирательных прав (лишенцы), превращались в изгоев, в граждан «второго сорта».

Повод для репрессий

Нередко, хотя и не всегда, лишение избирательных прав становилось основанием для дальнейших репрессивных действий против данных лиц. Данная мера выполняла в большевистской политике несколько функций: превентивную, направленную на предотвращение усиления позиции потенциальных или реальных противников; искусственное структурирование общества; установление контроля над значительной частью населения; поддержание в обществе атмосферы раскола и конфронтации.

Формально лишение избирательных прав существовало с 1918-го до принятия Конституции 1936 года. Однако и в дальнейшем, до 1953 г., существовала разветвленная система социально-правовых ограничений и дискриминаций для значительной части обществ.

Кроме этого, «лишенцы» становились потенциальными жертвами репрессий. Рассмотрим пример. Священник Николай Иванович Архангельский родился 7 мая 1876 г. в селе Бучнево Карачевского уезда Орловской губернии (ныне территория Навлинского района Брянской области) в семье псаломщика. Окончил Орловское духовное училище. В 1895 году служил диаконом в церкви Спаса Преображения села Вщиж. 11 мая 1903 года диакон Николай Архангельский рукоположен в сан священника к церкви во имя великомученика Победоносца Георгия села Супонево Супоневской волости Орловской губернии (ныне Брянский район Брянской области). В 1924 году был «раскулачен» и лишен избирательных прав. Арестован 31 января 1930 года в апреле того же года по постановлению «тройки» при УНКВД Орловской области приговорен к трем годам лагерей. После Великой Отечественной войны служил в Петропавловском храме города Брянска.

«Лишенчество» как оружие против Церкви

Лица, лишенные избирательных прав, стали одним из наиболее массовых искусственно формируемых режимом маргинальных слоев социума в 1920–1930-е гг. Православные священно- и церковнослужители, лишаясь избирательных прав, оказывались в рядах маргиналов советского общества, за рамками политических и общественных отношений.

Особенность положения православных священнослужителей, лишенных избирательных прав, внутри всей группы «лишенцев» состояла в том, что, в отличие от других крайне разнородных по своему составу категорий, священнослужители являлись органичной частью действовавшей церковной организации. Следовательно, лишение избирательных прав священнослужителей следует рассматривать как одну из важнейших политических практик, направленных на разрушение основ Церкви.

На протяжении 1920-х годов численность священно- и церковнослужителей, причисленных к учетной категории «лишенцев», неуклонно возрастала. Соответственно, менялась также и доля данной категории в составе лиц, лишенных избирательных прав, – она возросла с 5 до 8 процентов.

Инструкция «О выборах городских и сельских советов и о созыве съездов советов», принятая Президиумом ВЦИК 13 октября 1925 года, значительно изменила и дополнила основы проведения избирательной кампании. Изменения касались и «лишенцев». Подробнее, чем в предыдущих документах, разъяснялось, кто точно подпадал под категорию «лишенцев», а кого не следовало лишать прав. Согласно п. 19 данной инструкции, избирательных прав лишались монахи, духовные служители религиозных культов всех вероисповеданий и толков, для которых это занятие являлось профессией. В примечании к этому пункту уточнялось, что псаломщики, канторы, муэдзины и вспомогательный церковный персонал лишались избирательных прав лишь в том случае, если основным источником их существования являлся доход от исполнения религиозных обрядов. Таким образом, церковнослужители-«лишенцы», не входя в духовное сословие, разделили все тяготы, связанные с дискриминациями, а в дальнейшем подвергались репрессиям наравне со священнослужителями.

Надо отметить, что заявлений от священников в обжалование решений избирательных комиссий практически не было. В основном свои права пытались отстоять представители вспомогательного церковного персонала. К числу священников стали причислять тех, кто не имел духовного сана, – хористов, начетчиков, просфорниц, церковных старост и т. д.

В данном случае прослеживалась четкая цель государства: посредством таких мер блокировать Церковь, карая за связь с нею мирян.

Ужесточение политики

15 марта 1926 г. прошло заседание Оргбюро ЦК, на котором И.В. Сталин резко осудил эту избирательную инструкцию, отметив, что «у целого ряда советских товарищей в последнее время страшно развилась готовность пойти на уступки непролетарским элементам». По его инициативе было принято решение создать комиссию под руководством В.М. Молотова, которая должна была пересмотреть инструкцию и устранить положение о «расширении круга». К выборам 1926–1927 гг. подготовили новую инструкцию «О выборах городских и сельских Советов и созыве съездов Советов», она была утверждена Президиумом ВЦИК 4 ноября 1926 г. Инструкция значительно отличалась от предыдущих документов по избирательному праву: законодательство пошло по пути ужесточения.

Так, избирательными правами не могли пользоваться «служители религиозных культов всех вероисповеданий и толков, как-то: монахи, послушники, священники, дьяконы, псаломщики, муллы, муэдзины, раввины, бии, кази, канторы, шаманы, баксы, ксендзы, пасторы, начетчики и лица других наименований, исполняющие соответствующие перечисленные обязанности, независимо от того, получают ли они за исполнение этих обязанностей вознаграждение».

В Инструкцию 1926 г. была включена новая глава «О восстановлении в избирательных правах лиц, лишенных таковых». В ней, по сравнению с предыдущей инструкцией, значительно ужесточились правила восстановления в избирательных правах для всех категорий, в том числе священнослужителей. Основными условиями восстановления в правах явились занятие общественно-­полезным трудом (для «эксплуататоров» – в течение пяти лет) и лояльное отношение к советской власти.

Участь отрекшихся

Служитель религиозного культа мог быть восстановлен в избирательных правах только при условии отречения от сана, причем это должно было произойти публично, например, посредством размещения заявления об отречении в газете. При этом необходимо было иметь пятилетний стаж общественно-­полезного труда.

Как это происходило на практике? Например, Георгий Александрович Тарасов, родившийся в Брянске в 1900 году, в списках значился как «служитель религиозного культа». На заседании Севского горсовета 5 июля 1926 г. слушали «заявление Г.А. Тарасова, бывшего служителя культа, о восстановлении его в избирательных правах в виду его раскаяния и добровольного снятия сана. (газета Брянский рабочий № 133 от 12/VI‑26 г.)» Постановили: «Имея в виду, что до 1923 г. Тарасов состоял в рядах Красной армии и на советской службе и что фактически сан служителя культа он снял и публично от него отказался, дать заключение о предоставлении Тарасову избирательных прав и ходатайство его направить на дальнейшее распоряжение в президиум УИКа». До ареста в 1931 г. он работал счетоводом Севского маслозавода. 23 мая того года по постановлению «тройки» Тарасов был осужден по ст. 58-10 и 58-11 УК РСФСР и приговорен к трем годам заключения в лагере условно.

В основном участь отрекшихся от сана священнослужителей была незавидной. Бывшим священникам – как правило, людям старшего и среднего возраста – сложно было устроиться на работу, а если удавалось, то это был тяжелый физический труд.

«Лишенцы» по признаку родства

Отстранение от участия в выборах автоматически распространялось на членов семьи, находившихся на иждивении у данного лица, зависевших от него экономически. По Конституции 1918 года члены семей не лишались избирательного права – впервые эта категория «лишенцев» была легализована в Инструкции 1925 г. и впоследствии стала одной из самых массовых. Жены, матери, сестры лишенных избирательных прав (особенно священников) вели домашнее хозяйство, в профсоюзах не состояли, поэтому не восстанавливались в правах, если не могли подтвердить свою независимость от главы семьи.

Рассмотрим пример. Василий Павлович Адамов, священник. В 1918 году был лишен избирательных прав. Проживал в поселке Радица-­Чугунная (ныне в составе поселка городского типа Радица-­Крыловка). Возможно, служил в местном храме во имя преподобного Сергия Радонежского. Его жена, Анна Николаевна Адамова, также была лишена избирательных прав в 1927 году.

Инстинкт самосохранения породил социально-­уродливое явление отказничества. Члены семей лишенных избирательных прав (особенно молодежь) зачастую вставали перед выбором: остаться в семье (а следовательно, без перспектив на будущее) или заявить о своей непричастности к родственникам, отказавшись от них.

В результате социальной политики «лишенчества» рушились нравственные и семейные традиции. Священнослужители и приравненные к ним миряне устранялись из общества, становились изгоями.

Исключение из списков избирателей вело к ущемлению прав человека во всех сферах, лишенцы начинали испытывать на себе ограничения. 

Среди них следует отметить следующие: увольнение с работы, исключение из профсоюзов и кооперативов, что влекло за собой невозможность получать товары и продукты в условиях карточной системы в 1929–1935 годов, значительное повышение налогового бремени и даже введение особых налогов, например военного, поскольку детей лишенцев не призывали в кадровую Красную Армию; исключение детей из старших классов средних школ, из техникумов и вузов и т. д.

Лишение избирательных прав священнослужителей и лиц, приравненных к ним, не давало возможности адаптироваться в новом обществе.

Политика «лишенчества» выступала одновременно как самостоятельная и дополнительная карательная мера советского государства в отношении религии и Православной Церкви.

*

К середине 1930-х гг. руководство партии и государства решило ликвидировать институт лишения избирательных прав. Объяснялось это тем, что он уже сыграл свою историческую роль и становился препятствием для дальнейшего социального и экономического развития. Структура советского общества серьёзно изменилась. Были фактически ликвидированы «эксплуататорские классы». Их представителей, а также «бывших», власть уже не считала настолько опасными, чтобы не допускать к участию в общественно-­политической жизни. С другой стороны, значительно укрепилась карательная система советского государства – это позволяло держать общество под контролем и подавлять любые возможные проявления недовольства.

Институт «лишенчества» перестал существовать в декабре 1936 года после утверждения на VIII чрезвычайном Съезде Советов СССР союзной Конституции, которая предоставляла избирательные права всем гражданам, кроме душевнобольных и осуждённых.

Священник Виктор ДРУЯН,
заведующий отделом агиологии Брянской епархии

Публикация газеты
«Брянские епархиальные ведомости»