Ирина Языкова: храм по кирпичикам и по столетиям

Жителей России не удивишь православным храмом на улице. Храм – часть нашей культуры, нашего прошлого и настоящего, но так ли мы хорошо знаем, что такое храм? Часто ли мы задумывается о смысле храмового пространства, о его наполнении, о том, что первично – литургия или здание? Кандидат культурологии Ирина Языкова разработала авторский курс по храмовой архитектуре для Российского православного университета имени Иоанна Богослова. В интервью порталу «Приходы.ру» Ирина Константиновна рассказывает, почему сегодня пустуют кафедральные соборы, что такое богословие храма, умещается ли литургия в храме в виде ракушки и как архитекторы не слушают советов богословов.

Ирина Константиновна, прежде всего, какова целевая аудитория курса? Кто Ваши слушатели?

– Предполагаю, что это, прежде всего, люди, интересующиеся православной культурой в целом и, в частности, православной архитектурой. Новый курс посвящен именно храмовой архитектуре, хотя мы будем говорить, конечно, и о наполнении храма – иконах, росписях, тканях и т.д. Это люди, которые хотят водить экскурсии по Москве или совершать паломнические поездки, либо просто разобраться в том, что их окружает в храме, потому что они верующие и ходят в церковь. Но и для неверующих людей ищущих, интересующихся, мне кажется, новый курс будет интересен.

Вы вели подобный курс про иконопись. Кто тогда был в вашей группе? Сколько человек?

– Курс окончили двадцать человек. Группа подобралась очень интересная, отзывчивая и творческая. Были люди, которые уже водят экскурсии по Москве – профессиональные экскурсоводы, было несколько иконописцев, которые хотели глубже узнать предмет, ведь я читаю не просто курс – я стараюсь придать ему богословский уклон, не только искусствоведческий. В том курсе мы рассматривали богословие иконы, в этом будем рассматривать богословие храма. Я надеюсь, что придут те люди, которые прослушали курс про иконопись – многие выражали такое желание. И я, конечно, жду новых слушателей, которые начнут обучение с архитектурного курса.

Чем Ваш авторский курс отличается от других похожих курсов, в чем особенность авторского подхода?

– Можно выделить три главных составляющих, которые, я считаю, не встречаются в других курсах: это богословие, исторический подход и эстетический подход. Потом, я рассматриваю все в развитии: рассказывая про храм, нужно сказать, откуда взялся храм, какие в нем происходят трансформации. Православное искусство основано на традиции и каноне. Традиция, с одной стороны, передается, с другой стороны, что-то меняется, и мы будем разбирать, что именно. Канон – нечто неизменное, но, как правило, это понятие людям не знакомо, так что мы стараемся прояснить все эти моменты.

На своих лекциях я уделяю большое внимание современности, потому что очень часто все разговоры о церковном искусстве заканчиваются началом ХХ века. На самом деле, церковное искусство развивалось даже в советское время. С архитектурой, конечно, было сложнее – это монументальное искусство, с иконописью проще, а уж в наше время мы видим настоящее возрождение церковного искусства. Но оно идет в разные стороны и нужно понять, где правильное направление, а где нет. В акценте на современность, я считаю, тоже мое ноу-хау, ведь я уже лет тридцать занимаюсь именно церковной современностью, искусством – тем, как оно развивается сегодня. Мне кажется, это важно знать культурному человеку, потому что храмов строится много, икон пишется еще больше – как разобраться, где правильно, где неправильно, где мы уходим от традиции, а где продолжаем ее творчески? Отличить человеку современному это все возможно, если он понимает принцип.

Подобные курсы, как правило, рассчитаны на людей церковных, верующих. А человека светского, далекого от религии, что может привлечь в этом курсе?

– Светские люди тоже неравнодушны к красоте и интересуются историей и культурой своей страны. Многие путешествуют и видят какие-то памятники архитектуры, взять хотя бы самый популярный у нас в стране маршрут – Золотое кольцо. Приятно приехать в какой-нибудь древнерусский город, увидеть храм и понять его символику, конструкцию, разобраться в сюжетах росписи. Прийти в музей и смотреть не как на далекую экзотику, но с пониманием того, что перед глазами. Это как книгу читать: прежде чем прочесть книгу на каком-то языке, мы изучаем этот язык. Вот я даю этот язык человеку.

Нет условия, что курс только для верующих. На мои лекции ходят очень разные люди, я это вижу и по вопросам, и в общении. Среди моих учащихся есть масса неверующих, которые благодарны за то, что они стали понимать глубже свою культуру.

Знания по иконописи могут быть монетизированы: антиквары, иконописцы и реставраторы икон – довольно востребованные на рынке люди. А знания по церковной архитектуре могут быть применены практически?

– Прежде всего, это, конечно, экскурсоводы, но и архитекторы могут на практике применить знания, полученные в ходе курса. Поскольку я занимаюсь и современностью, меня привлекали в качестве эксперта и члена жюри в трех конкурсах на современный православный храм. Там я увидела, что архитекторы часто берутся за проектирование храма, не зная, как храм развивался и чем он наполняется. Ведь храм – это помещение для литургии, а не просто кубик с куполочками. Я столкнулась с тем, что специалисты часто идут от внешнего. Они отталкиваются от курса истории искусств, который прослушали в архитектурном институте, но не знают внутреннего наполнения – отсюда ошибки. Поэтому архитекторам этот курс очень может пригодиться.

Скажите, пожалуйста, Вы сотрудничаете или, может быть, планируете сотрудничество с программой «200 храмов»?

– Я сотрудничаю с этой программой только на дружеской основе – меня пригласил протоиерей Андрей Юревич. Мы вместе с ним были экспертами в конкурсах на современный храм – отсматривали материал, который присылали участники. Мне бы, конечно, хотелось интенсивнее сотрудничать программой «200 храмов», потому что не все у нас благополучно в современном храмостроительстве, что говорить…

Другое дело, что от теории до практики довольно много шагов, и убедить архитектора, что ему нужен какой-то курс повышения квалификации или хотя бы консультация богослова, очень сложно. Конечно, есть пытливые люди, которые читают мои статьи или смотрят мои лекции в интернете, но поскольку все погружены в свои процессы, сложно рассчитывать, что они придут слушать целый курс. Меня гораздо чаще приглашают, когда иконописцы уже расписывают храмы. Расписать храм – это тоже непросто, есть целая программа росписи церквей. Но я открыта к сотрудничеству и с удовольствием помогала бы и архитекторам тоже.

Из новых храмов, построенных за последние тридцать лет, какой бы Вы назвали образцом храмовой архитектуры и про какой из храмов сказали б, что никогда не утвердили бы такой проект?

– Отрицательных примеров, к сожалению, гораздо больше. Боюсь обидеть своих коллег и друзей, сказав, что какой-то храм ужасный, лучше назову положительные примеры. Интересно работает мастерская Анисимова. Они строят на Валааме небольшие храмы и скиты – это очень хорошие образцы современного храмового зодчества. Есть в Ленинградской области несколько достойных храмов. Есть проекты молодых архитекторов – например, в Рейкьявике утвержден смелый модерновый проект православного храмового комплекса, автором которого стал молодой архитектор Даниил Макаров.

Неплохо работает самарский архитектор Юрий Харитонов, мне очень нравятся его монастырские комплексы; это сложная задача – не просто возвести отдельно стоящий храм, но построить целый комплекс так, чтобы не разваливалось стилистическое единство.

Как Вы относитесь к ультрасовременным храмам? Я видела образцы и в виде ракушки, и в виде россыпи бетонных плит, и в виде тарелки. Как Вы оцениваете такие эксперименты? Есть ли у таких храмов связь с традицией?

– Нам не повезло в том плане, что иконопись хоть как-то развивалась, а архитектура требует больших затрат, поэтому в советское время она не развивалась, все остановилось на модерне, и с традицией у нас в храмовой архитектуре все обстоит не лучшим образом. Скажем, упомянутый мною Анисимов, продолжая линию модерна, не резко рвет традицию, но пытается ее сохранить и как-то мягко осовременить. А люди, которые строят храмы в виде ракушек или (нам подавали такие проекты) похожие на космические станции – это полный разрыв с традицией, и для Православия такое нехарактерно.

У нас всегда крайности. Либо мы пытаемся слепо повторить в точности старые формы и строим храм Покрова на Нерли в бетоне, но он не смотрится в бетоне, и такой формат храма уже неактуален, не отвечает современным запросам – это маленький княжеский храм, сейчас нужно что-то другое. Либо же наблюдается полный отрыв от традиции, поиск совершенно новых форм. Обычно именно такие архитекторы идут от формы, а не от содержания, в храме же все диктуется содержанием – литургией, храмовым действом. Ведь храм сформировался позже, чем богослужение. Сначала родилась литургия, и храм должен был ее вместить. Первыми храмами были базилики, то есть гражданские сооружения – очень простые, квадратные, без нагромождений, чтобы вместить народ и чтобы было видно кафедру проповедника и алтарь, где совершается Евхаристия. Не было ни куполов, ни арок, ничего лишнего.

Храм может быть, наверное, построен в виде ракушки, но он должен быть так устроен внутри, чтобы было удобно служить литургию. Как в ракушке или на «космической станции» служить литургию, непонятно. Мне кажется, те архитекторы, которые хотят непременно построить что-то революционное, не задумываются над тем, что они строят храм. В храме форма вторична, а содержание первично. Те же купола и порталы возникли по необходимости, выросли из каких-то бытовых обыденных вещей. Например, крест на куполе – чтобы видеть его издалека, щелевые окна – чтобы сохранить тепло и т.д. Функция, конструкция, символика – все переплетается, и когда человек не понимает этого синтеза, о котором в свое время еще о.Павел Флоренский говорил, он наломает много дров.

Храмовое зодчество – не та сфера, где надо проявлять свое «я», здесь нужно наоборот идти к минимализму: минимум отвлекающей формы, но с выразительными элементами, которые сразу настраивают на то, что происходит внутри храма. Мне кажется, удачные храмы именно такие, где нет архитектурных излишеств и ясно, что храм – это вместилище литургии.

В своем курсе Вы затрагиваете только православные храмы или говорите и о западных тоже? Рассказываете о романской архитектуре, готической, неоготике?

– Введение о том, как развивалось христианство, я, конечно, делаю. Это очень важно, для того, чтобы видеть, что христианский мир разнообразен в своем единстве. Из одной формы базилики вышел и романский, и готический храм. На Западе базилика удлинялась, на Востоке – наоборот, сокращалась; появлялась купольная базилика, из нее родилась крестово-купольная. При таком разборе генезиса храмов слушателям становится понятно, например, почему в синодальное время к нам приходит барокко (хотя барокко было еще при Алексее Михайловиче), потом классицизм – откуда взялись эти формы, которые не были характерны для нас. И если человек не знает, как развивалась европейская архитектура, он не поймет, почему раньше было исключительно московское зодчество с куполами, а потом вдруг появились и башенки, и колонны, и портики, и т.д. Поэтому мы обязательно будем касаться и европейских храмов тоже.

Вообще, мир христианский очень интересен – например, в Каппадокии такие храмы, которые даже представить себе сложно, вот уж где настоящие «марсианские» храмы. На самом деле, их никто не строил, это природные образования, откуда выбирали породу и устраивали там церковь – это принципиально другое строительство. Существуют и удивительные эфиопские храмы, которые не над землей, а под землей. Храмы возникали по-разному, я указываю на это в своем курсе, и люди видят, как работает в разных местах в христианском мире мысль архитектора.

Затронув тему западных храмов, не могу обойти вниманием собор Нотр-Дам де Пари. После пожара в нем повсюду начались дискуссии: нужны ли сейчас кафедральные соборы, или их время прошло? Ваше мнение, какой формат храма востребован сегодня в христианском мире?

– Большие храмы сегодня действительно не очень востребованы. Они хороши как объекты культурного наследия, как историческая правда о великом прошлом Церкви. Сегодня такие храмы строить нецелесообразно. Есть общественный запрос на небольшие уютные храмы, в которых комфортно может существовать община. Церковь миновала стадию прихода-ухода, стало существенно меньше любопытных и просто захожан. Люди приходят в храм и остаются, а если остаются, хотят более тесного общения со священником, с другими прихожанами, они вовлекаются в различные служения: волонтерство, духовное образование, дела милосердия. Это формирует общину, где все друг друга знают, поэтому и храм нужен небольшой, который воспринимался бы людьми как общий дом. Христиан во всем мире становится меньше, но парадокс – они зачастую качественнее, чем в прошлые времена.

На какое время рассчитан Ваш курс? Сколько часов?

– Я читаю лекции два раза в неделю два с половиной месяца. Это достаточно плотный интенсивный курс.

Диплом слушателям выдается по окончании курса?

– Да, слушатели получат сертификат о повышении квалификации. Курс достаточно объемный, и он дает такие знания, которые позволяют получить удостоверение.

Ирина Константиновна, еще какие-нибудь курсы в РПУ планируете читать?

– Действительно, у нас уже намечено несколько новых курсов. Говоря об иконописи, об архитектуре, конечно, нельзя не поговорить о святых – как они изображаются, какие виды святости есть. Может быть, курс о святых будет не такой объемный, но это тоже очень важно, ведь святых в нашем месяцеслове – несколько тысяч. Расширяется и география – прибавляются западные святые первого тысячелетия. Наши зарубежные приходы почитают святых, которые были до разделения Церквей, и их постепенно вносят в наш месяцеслов. Этим вопросом занимается специальная Патриаршая комиссия, уже внесены в месяцеслов английские святые, ирландские, испанские, сейчас будут вноситься германские и австрийские святые.

Еще одна важная и проблемная тема – новомученики, надо и о них рассказать. Сонм новомучеников и исповедников – это около полутора тысяч, то есть они занимают треть нашего месяцеслова, а о них практически никто ничего не знает, редко кто сможет назвать сходу десятка три из всего количества.

Несомненно, стоит поговорить о праздниках. Разбирая какие-то особенности, скажем, иконописного языка, мы время от времени касаемся и праздников, но это отдельная тема, о которой мы тоже хотим поговорить. И такой курс у меня уже есть.

Беседовала Анна ФИРСТОВА

В Российском православном университете святого Иоанна Богослова начался набор на новый авторский курс Ирины Константиновны Языковой – кандидата культурологии, искусствоведа, российского ученого и общественного деятеля.

В процессе обучения на курсе слушатели узнают о возникновении храма, роли византийской архитектуры в сложении древнерусского зодчества. Основными темами к рассмотрению церковной архитектуры станут: храмы Каппадокии и Византии, домонгольские храмы, храмы Владимиро-Суздальского княжества, соборы Московского Кремля, нарышкинское барокко в русской архитектуре XVII–XVIII веков и многое другое.

Новый курс может быть интересен всем желающим приобрести новые и дополнительные знания в области церковного искусства и вероучительных дисциплин, в том числе художникам, ювелирам, искусствоведам, экскурсоводам, педагогам мировой художественной культуры и другим специалистам.

Для поступления на курс необходимо предоставить копию паспорта и копию документа о высшем или среднем профессиональном образовании.

Стоимость обучения: 19 000 рублей.

Записаться на курс или получить дополнительную информацию по программе можно, отправив свой вопрос на e-mail: rectorat@rpu-rf.ru, позвонив по телефону: +7(495)626-85-15 или оставив заявку на TimePad: https://dopolnitelnoe-obrazovanie.timepad.ru/event/1065680/

Прием документов: с 18 сентября по 22 октября 2019 года.

Дата начала обучения: 25 октября 2019 года.

Трудоемкость программы: 42 часа, срок обучения: 2,5-3 месяца.

Занятия проводятся в центре Москвы (ул. Большая Якиманка, дом 38).